Мы шли «дубасить» одну вражескую машину, а их оказалось две. С левой стороны — закрытая БМД, из пулемета простреливает территорию, а с другой — боевики, как на курорте: сидят по-походному, что-то там друг с другом «лялякают». Сообщает censor.net.ua
Женя лежал в траве, и мы договорились, что он технику поражает, а всю зачистку буду делать я, то есть он должен был дубасить левую машину из гранатомета, а я с правыми «общаться» автоматом.
И получилось, что одну БМД мы подожгли, а вторую захватили. А боевики — они, как гуси перепуганные, – реального сопротивления не оказали. Я одного убил, одного ранил, а третий скрылся
Штурм Иловайск Я родился и живу в Запорожье. Был частным предпринимателем и как-то спокойно ко многим событиям относился, до тех пор, пока не пришли новости, что 40 КамАЗов с боевиками пересекли нашу границу. Это был конец мая, а первого июня я уже был в Петровцах на полигоне, в числе добровольцев батальона «Донбасс».Обучали всех одинаково, и как раз тогда, когда людей по желанию отбирали в спецвойска, я был в увольнении и не знал об этом, поэтому так и остался рядовым в учебной роте.
Мы прозанимались полтора месяца, а потом начался отбор. Начальник штаба, товарищ Филин, очень «грамотно» отбирал специалистов — по размеру и возрасту. Просто выстроил всех в ряд и тыкая пальцем выбрал людей. А я и ростом не вышел, и далеко не самый молодой был среди остальных. В итоге получилось, что чуть больше 100 человек осталось вообще не при делах, в резерве. У меня, конечно, началась легкая паника, и внутри все кипело — я хочу идти защищать, а не берут. Но, в конце концов, правдами и неправдами, я попал в моторизированный взвод командиром машины. У меня опыт механика был со времен срочной армии, тогда я был танкистом.
17 июля мы поехали в Артемовск. Сначала мы делали передвижные блокпосты, ездили на БРДМе, который не был ничем укомплектован, я называл эту машину бронированное «такси». Принимали участие во взятии Попасной и Лисичанска, но там мы были, скорее, угрожающей массой. В боях проявились другие ребята.
Из Лисичанска нас отправили в Курахово. Там мы переночевали, а утром нам сказали взять с собой сухпайки на одни сутки. Остановились на перевалочной базе, и половина ребят осталась на месте, а половина отправилась в сторону Иловайска. Мы как бронетехника поехали в числе первых. Но нашу машину так ничем и не укомплектовали. Хотя у нас уже было отжато оружие: «Утесы», пулеметы, АГСы, то есть что-нибудь можно было поставить. Но Филин сказал, что машина не штатная, подаренная и на нее ничего ставить нельзя.
В составе колонны доехали до Грабского. Там стояли ребята артиллеристы и минометчки из 24-й бригады, у которых из 100 человек осталось 20. Когда они нас увидели, просто выдохнули: «Фух, мы хоть дышать начали теперь, а то думали, что нам уже конец». В Грабском мы переночевали. А когда к нам подтянулись остальные, начали зачищать село. Управились к вечеру и в тот же день попали на окраину Иловайска. Ориентировочно это было в районе 17 августа. Всем основным составом расположились на территории школы.
Поначалу все было тихо и спокойно. С утра люди вразвалочку по территории ходили, кто кофе пил, кто еще чем-то был занят,и в этот момент начался минометный обстрел. Успели укрыться и погибших, слава Богу, не было, только раненые и контуженные. Почему-то сразу после обстрела не было никаких распоряжений строить укрепления. А днем позже рота охраны начала на всех подъездных дорогах к школе выставлять блокпосты.
И где-то числа 19 мы пошли на штурм города через пешеходный мост, на сторону сепаратистов. К этому времени я уже переговорил со своим командиром взвода, и он дал мне добро перейти в штурмовое подразделение. Мне не хотелось просто сидеть в школе и охранять кукурузу. Я подошел к Скифу, он на тот момент был исполняющим обязанности командира роты разведки, и он взял меня к себе, но в этот же день погиб.
Когда мы перешли через пешеходный мост, с нами были ребята из Грабского на БМД-2. Но они не могли нас никак поддержать, потому что мост пешеходный, и по нему невозможно было проехать. Поэтому мы пошли пешим порядком, без прикрытия. Как только перешли на ту сторону, нас заметили сепаратисты и перпендикулярно к нам из переулка выскочил «УАЗик» с российскими бойцами. У них был гранатомет в кузове, но они не успели им воспользоваться, потому что наши сразу туда влупили со всех стволов и разнесли их в «лапшу». Мы продвинулись чуть дальше, и буквально метров через 250 нам навстречу выехала «Газель». Когда мы ее остановили, люди, которые в ней находились, спокойно вышли, не подозревая, что их останавливает противник.
Семерых человек, которые были в машине, мы взяли в плен. И в этот момент ранили в колено нашего Олега, позывной Безымянный, (он до сих пор лежит в госпитале с ранением и не может толком ходить). Поскольку его надо было на чем-то вывозить, я сел за руль захваченной «Газели». И с того момента вышло так, что в этом бою всех раненых и убитых вывозил я. Привозил к мосту, а по нему ребят выносили на руках.
У нас тогда завязался конкретный бой. Но самые большие потери нанес сепарский снайпер. Всего на ту сторону нас пошло около 70 человек, погибло трое, сколько раненых — я даже не могу сказать, потому что не считал, но много. Приходилось активно и перевязывать, и тягать, и вывозить. Именно там я понял, что команды командами, а свою голову надо на плечах иметь. Был такой момент, когда я подъехал и мне говорят: «Езжай вон туда, там есть раненые, надо забрать». А этот пятак, где мне надо было проехать, простреливался снайпером. Я — не самоубийца, поэтому немного подумал, и нашел другой путь — через пересеченную местность, по кочкам. Еще и раскачивался со стороны в сторону, пока ехал, думал: «Хрен, ты в меня попадешь!» В общем, как-то, с Божьей помощью, я проскочил. Подъехал к нашим ребятам, которые стояли, укрывшись за зданием, в зоне, которая не простреливалась. Оттуда вытащили погибших Шульца, Скифа и пару раненых ребят. Это была уже где-то третья или четвертая ходка.
Я считаю, что эта «Газель» — просто подарок судьбы. Если бы не она, масса ребят там бы и остались. В машине все стекла были прострелены. Был такой момент, что вместо меня за руль сел парень, который решил проскочить напрямую. И его сразу ранил снайпер в челюсть. Слава Богу, он остался жив, сумел вернуться. Его я тоже вывез. После моей последней ходки наши уже начали отходить.
Суть этого наступления была захватить территорию, закрепиться. Параллельно с нами должны были наступать ребята еще с других сторон. И все это должно было происходить одновременно, но этого не случилось. Получилась единичная атака, и со всего города на нашу сторону начали выдвигаться боевики. Мы выходили под очень плотным огнем и выбрались очень вовремя, потому что нас зажали со всех сторон. Когда вышли, я еще часа 2 или 3 ходил в бронежилете, в каске, на адреналине, и полностью весь в кровище, потому что много ребят перетягал.
Захват вражеских БМД
После этого похода, наконец-то нам сказали рассредоточиться по селу, чтоб мы не сидели, как бараны в одном месте, а распределились. Мы перекрыли все подступы и поле. Я выкопал себе окоп, блиндаж, перекрылся там шпалами в 2 наката. Где-то пару дней мы там посидели, и тут нам отдали приказ бросить позиции и вернуться всем в школу. Приказ непонятный, но приказ есть приказ.
А потом пошли разговоры о том, что нам дают зеленый коридор. И где-то числа 29-го мы начали выходить. Я сел за руль «УАЗика», со мной было еще 5 человек. Мы выдвинулись с колонной по направлению на выход. Проехали буквально метров 300 и увидели на обочине легковую машину. Ребята заглохли и голосовали. Я взял их на буксир и доехал до Многополья. Когда нам дали команду спешиться, у меня было какое-то странное ощущение, что не пройдет все гладко. Я сказал ребятам, что давайте будем отцепляться, потому что, если я вас на буксире буду тянуть, то мы и сами не выедем, и вас не вытянем. Они вылезли и пересели в «Шишарик» (ГАЗ-66), насколько я знаю, там было 20 человек и еще 4 подсело, а буквально через 5 минут начался минометный обстрел.
Мы прыгнули по машинам и поехали дальше под минами. Огонь велся непонятно откуда и как, но сразу уничтожалась крупная техника. В «Шишарик» сразу попали в кузов. Я думаю, что это был танк. А машина ехала в 5 метрах от нас, и из 24 человек я увидел только двоих: один горел, а второй весь в кровище. Остальных 22 человека, как корова языком слизала. У меня тогда такой мандраж был, сложно передать, не мог на газ давить даже. Но, в конце концов пришел в себя — и мы доехали до ближайших домов в Червоносельском. Приехали все целые, потому что наш «УАЗик» достаточно мелкий, и я вовремя съехал с дороги на обочину, поэтому машина наполовину была прикрыта с одной стороны дорогой, а с другой — полем с подсолнухами. А всю нашу крупную технику тогда положили.
В нашем отделении я сдружился с бойцом с позывным Усач, а звали его Евгений Тельнов.
Он был гранатомечтиком от Бога. Работали мы вместе: я с автоматом перемещался и выискивал цели, давал ему направление, а он по моим ориентирам лупил из гранатомета. И только мы рассредоточились по хутору, я Жене сказал, что пойду посмотрю, что там находится по левую сторону деревни. Когда пришел, увидел вражеский танк, сообщил по рации, а мне ответили, что это наша техника и ничего не предпринимайте.
Тогда я вернулся и доложил о нем командиру гранатометчиков Лермонтову, он дал добро на уничтожение. Усач «шарахнул» по этому танку, и мы быстро «сделали ноги», потому что понимали, что если он сейчас даст ответку, то от нас мокрого места не останется. Но ответа не было. Я подполз туда, смотрю, люки открыты, в танке никого нет. Но чуть правее появился второй танк. Я сообщил об этом Жене. И они вместе с Бугром с двумя гранатометами пошли атаковать этот танк. Ребята с первого выстрела подожгли его. Он включил заднюю передачу и начал от них драпать, а они за ним погнались, как за зайцем. Я поржал от души, когда наблюдал за этой охотой.
Первый танк я пытался завести, но с него стравили кислород, и без давления запустить машину было невозможно.
(На фото — уничтоженный танк Т-72Б3. Т-72Б3 российский основной боевой танк семейства Т-72. Представляет собой сравнительно простую модернизацию танка Т-72Б, с доведением некоторых параметров до уровня Т-90А. Единственным оператором является Российская Федерация (более 1 тысячи единиц техники по состоянию на 2015 год).
Всего в этом районе боевых действий было уничтожено три российских танка.
Мы с Усачом решили остаться возле него — там было достаточно безопасно, потому что по хутору очень сильно лупили из минометов. Вдруг я увидел, что нас в метрах 400-500 по левой стороне обходит БМДха. Она скрылась за бугром, и было видно по дыму, что остановилась за кустами. Тогда я сказал Жене: «Ну что хотел пострелять? Пошли жахнем!»
Мы решили обойти эту БМД с тыла и втихую подстрелить. Пока шли, я размышлял, что 100%, если там бронетехника, то их прикрывает пехота. Но у меня уже тогда было устойчивое ощущение, что из окружения нам все равно не выйти. Ведь всем сообщили, что мы в тройном кольце и до позиций нашей армии — 35 км. Поэтому у меня не было страха, просто хотелось что-то предпринимать, чтоб не просто так все закончилось. Никакой пехоты и прикрытия у той БМД не оказалось, но вся фишка в том, что мы шли дубасить одну машину, а их оказалось две.
С левой стороны — закрытая БМД, из пулемета простреливает территорию, а с другой — боевики, как на курорте: сидят по-походному, что-то там друг с другом еще «лялякают». Женя лежал в траве, и мы договорились, что он технику поражает, а всю зачистку буду делать я, то есть он должен был дубасить левую машину с гранатомета, а я с правыми «общаться» автоматом. И получилось, что одну БМД мы подожгли, а вторую захватили. А боевики, они как гуси перепуганные, — реального сопротивления не оказали. Я одного убил, одного ранил, а третий скрылся.
БМД мы не забрали — не смогли завести. Плюнули на нее, решили, что за ней приведем кого-то из наших. А раненого взяли в плен. Он оказался 22-летним россиянином, контрактником из Калининградской области. Но интересно, что когда я к нему подошел и увидел, что он живой, то навел на него автомат и первое, что он сказал: «Не стреляй, мы же братья!»
