В России по инициативе президента Путина создается национальная гвардия. Официальные цели новой силовой структуры таковы: “борьба с терроризмом и экстремизмом, охрана государственных объектов, выполнение задач по наведению общественного порядка и сохранения спокойствия в государстве”.
Тем не менее, аналитики высказывают предположения о том, что фактически речь идет о личной охране первого лица России. Если это действительно так, значит, в Кремле всерьез опасаются государственного переворота. Сообщает http://newsonline24.com.ua/
– Американская аналитическая компания Stratfor пришла к выводу, что создание национальной гвардии в России говорит о том, что президент Путин опасается государственного переворота в стране. Вы согласны с такими оценками?
– Да, я тоже считаю, что такая структура создается президентом Путиным из соображений своей личной безопасности.
Если говорить о подавлении каких-то массовых выступлений населения, связанных с понижением жизненного уровня, то, во-первых, они сейчас еще не очень предвидятся, а во-вторых, для этого было вполне достаточно существующих ОМОНов и других войск в составе МВД. Почему это перемещается в новую структуру, которую возглавляет бывший охранник, видимо, человек, лично преданный ему – потому что он опасается не этих угроз. Он опасается тех возможностей, которые могут быть использованы против него другими параллельными структурами – например, армией или структурами его же альма-матер, КГБ.
Иногда сравнивают численность армии с численностью этой новой структуры, национальной гвардии. В армии около 800 тысяч, но это ведь включая военно-воздушные силы, ракетные войска, которые ни в каком реальном перевороте не могут быть задействованы. Живой силы, вооруженных людей, в армии всего 280 тысяч. Им противопоставляется сила численностью около 400 тысяч вооруженных до зубов и более или менее опытных бойцов.
Значит, он считает сценарии не хуже нас с вами и не исключает попытки государственного переворота, что довольно разумно. Потому что такого рода режимы, как путинский, всегда падают в результате громких внешнеполитических поражений, когда начинают отворачиваться от “Акеллы, который промахнулся”, элиты и тем более вооруженные отряды этих элит.
Несмотря на то, что в телевизоре он создает картинку побед, он ведь уже очень многое проиграл. Возьмем хотя бы Украину. Он замахнулся на 8-12 областей, в своих выступлениях о “новороссии” он их перечислял, и в результате “новороссия” выродилась в какой-то огрызок бандитской “лугандонии”. Это совсем не то, о чем он мечтал.
Где этот “русский мир”, о котором было столько разговоров?
Да и в Сирии пришлось умерить аппетиты. По существу, это сводится к той же “лугандонии”, в некоему анклаву, который можно достаточно долго защищать, но о возвращении власти Асада на всю территорию Сирии сейчас невозможно даже мечтать.
Но пока пропаганда создает ему имидж побед. В этом ему очень помогает слабое американское руководство Обамы и Керри. Каждый визит Керри в Москву, где он обсуждает какие-то вопросы с “другом Сергеем” позволяет Путину предлагать своему народу картинку, что без него нельзя решить ни одного вопроса. Он вернулся за стол большой политики, да еще и ноги на него положил.
Но это все временно. В конце концов, будет другой президент и другой госсекретарь США. Поэтому реальность того, что не столько массы, сколько элиты, его окружение убедится в провальности его политики, очень высока. В такой ситуации всегда возникают дворцовые перевороты.
Все диктаторы пытались создавать себе какие-то преторианские гвардии, опричников, но многие из них очень плохо кончали. Да, этот Золотов – преданный человек, но где гарантия того, что он останется преданным ему в более острой ситуации?
В любом случае, эта инициатива – не показатель силы режима. Это показатель слабости режима, показатель неуверенности режима и, если хотите, показатель его довольно близкого конца.
– Вы считаете, что инициировать такой “дворцовый переворот” может российская элита?
– Да, конечно. В общем-то, и сейчас очень многие люди недовольны этой абсолютно шизофренической политикой. С одной стороны, мы ведем какую-то четвертую мировую войну с англо-саксонским миром, с Америкой, с проклятиями обличаем Америку. С другой стороны, все жизненные интересы этой элиты – ее счета, ее собственность, ее дети, жены, любовницы, дома – все там, все в этой “проклятой” Америке и Европе. И каждый день нам показывают все новые разоблачения о том, какие громадные миллиарды долларов спрятаны там у всех, начиная с первого лица.
Долго в таком сумасшедшем мире невозможно существовать. Борьба с Америкой и полная зависимость от Америки в личном плане – это несовместимо.
– 7 апреля в Санкт-Петербурге прошла акция под названием “Путин, хелло!” Активисты требовали отставки президента Путина из-за оффшорного скандала…
– Вы знаете, в Москве на Тверской висел большой плакат с надписью: “Какая Панама?” с изображением Путина. Его же тоже не бомжи повесили. Это как раз то, о чем мы говорим. Пока такими акциями элита показывает ему фигу в кармане, но на следующем этапе кто-то из этой элиты может войти в его опочивальню с шарфиком и табакеркой (с помощью шарфика и табакерки в 1801 году был убит российский император Павел I – Ред.), как не раз случалось в российской истории, и никакие 400 тысяч опричников Золотова его от этой участи не спасут.
– Вы считаете, что подобные акции организуются исключительно российской элитой, а не гражданами?
– Ну, элита – это тоже граждане. Но, в общем-то, история России – это не история революций, как нас учили в школе. Это история дворцовых переворотов. Та же Февральская революция, которая свергла 300-летний режим Романовых, была классическим дворцовым переворотом. И 1991 год с демонтажем Советского союза и фактическим вытаскиванием стула из-под Горбачева – это тоже сделали не рядовые рабочие или крестьяне. Мы знаем, что в Беловежье собралось три человека – Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич.
Конечно, элиты начинают действовать более решительно, когда они чувствуют, что вождь теряет поддержку и популярность в массах, но всегда решающий вклад делают элиты.
Элиты начинают действовать более решительно, когда они чувствуют, что вождь теряет поддержку
Почему в России ничего не произошло в 2011-2012 годах? Я как один из участников и организаторов этих событий скажу, что с точки зрения массового протеста вышло достаточно людей – 200 тысяч. Это много. Поверьте, если бы был хоть малейший сигнал о расколе в элитах… Скажем, Медведев вдруг заявил бы, что он хочет баллотироваться, либо ушли бы в отставку либеральные министры-экономисты… На следующий день вышел бы миллион колеблющихся.
Но не было ни малейшего шевеления в элитах, ни малейшего раскола. Потому что российская элита может ненавидеть Путина (и многие ненавидят), но они связаны с ним и общим происхождением их богатства, и общими преступлениями. И они понимают, что в случае падения Путина у них уже не будет места в пост-путинской России. Поэтому так долго затянулась эта агония.
И решить ее может только серьезное внешнеполитическое поражение, когда уже будет ясно, что они теряют больше при этом режиме.
А это все в руках Запада. В любой момент он может усилить давление, когда Путин уже ничего не сможет изображать по телевизору. Но пока у руководства Обамы и Керри совершенно другая установка, что вызывает достаточно серьезное противодействие уже в США. Против линии Обамы открыто высказывается и министерство обороны, и разведка, и Конгресс.
Реакция Запада будет становиться более жесткой.
Создание национальной гвардии показывает, что Путин прекрасно видит эту опасность грядущего переворота. И это – отчаянный шаг, с помощью которого он хочет оттянуть эту участь. Но ни одного диктатора не спасали его гвардейцы и опричники.
– Он ее ненавидит. Так же, как он ненавидит Украину и, может быть, весь остальной мир. Он очень хотел бы, чтобы с ней случилось худшее. Но каким-то краешком сознания он понимает, что ее гибель резко ускорит те процессы, о которых я говорил.
То давление Запада, которое я связываю с приходом другой администрации в Соединенных Штатах, наступит просто на следующий день – даже эта администрация не сможет сопротивляться громадному давлению.
Мне кажется, что в последний момент все-таки ему придется ее выпустить.
