Вся «военная мощь» дырявых держится на двух вещах – на бабле (там реально с работой большая беда и поэтому получать деньги в ополчении это для многих выход) и абсолютной уверенности в том, что они не погибнут, так как ВСУ стрелять не будет.
У нас же Минские. «Мы зажали укров Минскими. Они вынуждены их выполнять и поэтому стрелять не будут. Сообщает http://elise.com.ua/
1. Мы знаем где расположены силы дырявых. Вплоть до станкового пулемета. Я уже не говорю о местах хранения техники, ГСМ и БК. Все у нас под наблюдением. Данные нам сливают со страшной силой. И завербованные. И языки. И патриоты. Сейчас все больше дырявых начинает понимать, что скоро все будет Украина и поэтому по-тихому сливают нам информацию, чтобы потом им зачлось. Поэтому мы знаем и видим все!
2. Когда дырявые начинают по нам шмалять, они хотят нас спровоцировать на обратку, чтобы уличить нас в нарушении Минских. Мы это понимаем, и поэтому очень часть обратка прилетает только после предупреждения миссии о том, что дырявые вкрай заеб@ли и их нужно наказать. И наказываем мы очень метко. Даже по тем местам, откуда не стреляли, но где хранится БК, ГСМ или наблюдается внезапное скопление дырявой силы.
3. Когда на участке фронта в секторе Х дырявые устраивают провокации, очень часто на другом участке фронта в секторе Y у них почему-то взрываются склады или техника, которую они типа отвели. Или на блоке происходит массовое самоубийство. Как это получается? Одному Минску известно 🙂
Вывод. Дырявых гибнет немеряно. Поэтому наши власти должны сделать все необходимое, чтобы эта информация (а мы знаем какое подразделение попало под раздачу) через неофициальные каналы (ведь мы не стреляем, бо у нас Минские) попадало на ту сторону. Через подпольные FM-ки, через левые акаунты в соцсетях, но эту информацию нужно доносить туда, чтобы новобранцы понимали, что сказки о их неуязвимости – это только сказки. Что шансов отправится на тот свет в ополчении куда больше, чем на гражданке от голода. И тогда желающих вступить в дырявую армию будет в разы меньше.
Саша, Днепр. Разведка. 2 года на фронте.
